Роль поэта
Сегодня мы слушали поэтов — они декламировали и разъясняли свои произведения. Слушать поэзию — очень ценный опыт, ибо поэту открывается многое, что недоступно обычному мыслителю. В Святых писаниях поэтов называют кави, и это слово, в частности, означает «тот, кому в моменты озарения открываются сокровенные духовные формулы (мантрадришта)». Бхагавадгита присваивает Всевышнему эпитет Кави. Кави, поэту, известно прошлое, настоящее и будущее, он — три-кала джняни. Он преодолевает время, может окунаться в прошлое, охватывать настоящее и заглядывать в будущее, так как зрение его острее, чем у среднего человека. Поэтому его называют всезнающим, сарваджей, а также кранта-дарши — тем, кто видит, куда нужно сделать следующий шаг, кто всегда опережает текущие мнения и взгляды.
Всевышний — поэт, и Его поэма — весь этот мир. Поэтам передаётся это божественное качество «видения» и распознавания следующего шага. Всевышний также древнейший (пурана), самый первый из поэтов. Помимо прочего, Ему как поэту присвоено звание Законодателя, учреждающего законы и пределы (анушаситара). Ответственность поэтов чрезвычайно велика, соответственно статусу, приписанному им Гитой и другими писаниями. Но сейчас многие поэты, вместо того чтобы быть всезнающими, вечно-новыми и стоящими на страже нравственности, довольствуются обрывками знаний, поверхностным лоском и удобной и выгодной ролью послушных исполнителей людских прихотей.
Великие поэты прошлого играли на струнах духовной лиры и воспевали высоты духовных побед. Они превозносили духовный подвиг и вдохновляли на его свершение. Пичайя Шастри в своей поэме отразил эту грань бхаратийской культуры, этот поток высоких духовных порывов, текущий от Вед и Упанишад к Пуранам, Бхагавате, Рамаяне и Махабхарате и питающий божественные устремления человека.
Вечные вопросы, вселяющие энтузиазм в человека
В своих выступлениях некоторые ораторы отметили, что западные учёные открыли нам величие и красоту Упанишад. Во Мне не вызывает одобрения тот факт, что индийцы полагаются на мнения иноземных учёных, пусть даже выдающихся, растолковывающих им смысл и важность их собственных Святых писаний. Знакомо ли этим учёным блаженство применения святых истин на практике? Нет никакого смысла обвинять западных колонизаторов, господствовавших здесь многие годы, в упадке Санатана-дхармы (извечного нравственного закона) в этой стране. Так думают многие, но ответственность мы обязаны взять только на себя. Иноземные правители не заставляли нас отказываться от дхармы. Мы сами сделали это в результате ложного понятия о ценностях, по причине слабой веры.
Стихи, в которых идёт речь о коренных вопросах бытия — жизни и смерти, правде и лжи, добре и зле, будут жить веками и поддерживать все народы, ибо они издавна преследуют и волнуют человека. Проблемы повседневной жизни меняются и переоцениваются, поэтому посвященные им сочинения недолговечны. Творение и Творец (пракрити и Параматман) подобны двум семядолям боба; росток появляется в середине, между ними.
Вопросы «подхода» к творению при дерзновенных попытках найти в нем Творца — тоже «вечные проблемы», вселяющие в человека энтузиазм. Природа (внешний мир) может быть отодвинута на второй план, нейтрализована; на определённой ступени садханы она «заканчивается», поскольку никто не может сказать, когда она началась. В основе своей она нереальна, хотя до определённой стадии духовного пути обладает достоверностью. Поэтому совсем сбрасывать её со счетов неправомерно, но нельзя и принимать как извечно подлинную. Получается, что она и не истинна (сатья), и не ложна (асатья), и в связи с этим её называют митья — тем, что частично истинно (сат) и частично ложно (асат).
Поэты — первопроходцы, намечающие вехи человеческого прогресса вдоль границ любви и единства — любви, связывающей людей со всем творением, и единства всех существ в Боге.
Поэты должны восстановить своё здоровье
Общая пагубная болезнь начала поражать писателей и поэтов всех стран — болезнь глумления над древним и проверенным веками, критики и брюзжания по поводу того, что почитается другими. Беспочвенное фатовство, жгучий цинизм — теперь это считается «современным» и стильным. Такова нынешняя литературная мода. Но она наносит большой вред растущему поколению, так как извращает вкусы молодёжи и принижает их идеалы. Того, кто опирается на идеалы прошлого, обзывают трусом: у него якобы нет мужества, чтобы проторить путь самому, а тот, кто ввязывается в новую эксцентричную авантюру, объявляется гением, и за ним тянется целая армия подражателей. Теперь герой тот, кто забрасывает грязью устоявшиеся верования, а тот, кто пытается поддержать их, — малодушный. Поэтам нужно избавиться от этой болезни. Они обязаны восстановить своё здоровье и предоставить людям целительное снадобье.
Поэтам не пристало заражать людей своими тревогами и волнениями, страхами и сомнениями, заботами и суевериями. По крайней мере, от гнева им нужно освободиться полностью, ибо пропитанные злобой сочинения внушают людям страх и заведомо не имеют ничего общего с истиной.
Вишвамитру[1] возмущало, что несмотря на долгие годы сурового умерщвления плоти его главный соперник Васиштха продолжал называть его раджариши, и никогда не величал брахмариши[2] — титулом, к которому тот страстно стремился. И вот однажды лунной ночью Вишвамитра тайно прокрался к месту, где Васиштха наставлял группу учеников и засел в кустах, намереваясь убить мудреца острым мечом, что прихватил с собой. Скрытый от глаз, он притаился за спиной Васиштхи и решил помедлить минуту, чтобы послушать, о чем тот толкует. Тот говорил о чарующем лунном свете, сравнимом лишь с сердцем Вишвамитры — нежным, ясным, целительным, небесным, проливающимся на всех и радующим всех! Меч выпал из рук Вишвамитры. Он выбежал из укрытия и, бросившись на землю, обхватил ноги Васиштхи. Узнав Вишвамитру, Васиштха воскликнул: «О, брахмариши, поднимись!», а потом сам поднял его и посадил на своё место.
В наставнике не должно быть ненависти и злобы
Васиштха пояснил Вишвамитре, что пока не было изжито эго, он не мог подняться до статуса брахмариши. Когда же гордыня полностью исчезла, и он упал к ногам своего соперника, то стал достоин титула, к которому теперь уже не стремился, поскольку и вправду заслужил его. Тому, кто намеревается вести за собой людей, прежде всего, нужно избавиться от всех эгоистических наклонностей, от ненависти и злобы. Его слова должны стать сладким нектаром для уха, пищей — для духа. Таких поэтов будут ценить все люди, ибо они дают панацею, в которой все нуждаются. Если сочинитель не способен на такую высокую поэзию, ему необходимо приложить все усилия, чтобы подняться на эту высоту, совершенствуя свою природу и очищая свои представления об этой и будущей жизнях.
[1] Вишвам’итра — «друг всех», один из наиболее почитаемых ведийских мудрецов. Ему приписывается авторство б’ольшей части третьей мандалы «Ригведы», включая «Гаятри-мантру».
[2] Риши — мудрец, провидец; святые мудрецы эпоса и Пуран различались на царственных (раджариши), мудрецов-брахманов (брахмариши) и божественных (дэвариши).