Щелчок фотокамеры

Рассказанное вам Куппой Байраги Шастри о брахмаджиджнясе (стремлении обрести знание о высшем «Я») и Атмане — научно и весьма полезно, особенно для духовных искателей (садхаков), достигших высокой учености и дисциплины. И все же Я вижу, что большая часть услышанного не понята вами. Моя задача — дать необходимое вам сейчас, и в той форме, что одновременно и сладостна, и доступна для всех. Нелегко постигнуть идею Атмана, изложенную Куппой Байраги Шастри, даже несмотря на множество цитат из комментариев к Упанишадам, приведенных им.

Именно золото в драгоценностях — их основа и субстанция, в какие бы формы оно ни отливалось. Стать обособленным, отдельным украшением — значит отрешиться от своей вселенской природы, или, вернее сказать, ограничить ее. Утратить имя и форму, изначально свойственные золоту, и стать украшением — значит испытать разлуку и позабыть о Едином.

Атман неизменен, никто не в силах как-либо преобразовать его. Его природа спрятана под бесчисленными покровами неведения, и именно эти покровы просил сорвать Тьягараджа в своей известной песне — мольбе к Венкатешваре («Тера тхийяга радха»). Эти покровы — манас, буддхи (ум, интеллект) и прочие. Золотое украшение должно твердо знать, что по существу оно никогда не было и не будет овальным, квадратным, плоским либо округлым; оно не ножной браслет, не ожерелье, кольцо или даже запястье. Ему надлежит устремиться к познанию своей настоящей природы, осознать истину, лежащую в основе всего, и перестать жить мимолетным и внешним. Когда оно вновь станет золотом, или, точнее, перестанет считать себя чем-то иным, кроме золота, — вот тогда о нем можно будет сказать, что оно достигло вершины блаженства.

Нет смысла называть это тело своим «Я» лишь потому, что вы какое-то время находитесь в этом теле. Сидя здесь, в зале, вы же не станете называть этот зал «я»! Нет, вы знаете, что вы — не зал и что находитесь в нем только временно. Когда вы едете в повозке, вы не считаете ее собой, не так ли? Разве вы вносите повозку в свой дом, когда входите в дверь? Так же вы оставляете тело за порогом своего настоящего дома, когда, наконец, достигаете его.

«Я» в вас — сама Высшая сущность, Параматман. Ваше «Я» — не более чем маленькая волна, одно мгновение играющая с ветром на поверхности глубочайшего моря. Волна появляется, и вам кажется, что она существует отдельно от лазурного и вневременного океана под ней. Но это иллюзия, порождение двух идей — имени и формы. Избавьтесь от этих идей, и волна вновь сольется с водами моря. Ее реальная суть озарит вас как вспышкой — и вы познали!

Параматман проявляет свое великолепие в человеке в виде премы, любви. Любовь являет себя во множестве форм: например, в привязанности к богатству, родителям или детям, супругу или друзьям. Но все это искры единого пламени, и любовь к Единому есть высочайшее выражение этого огня. Прему не вырастить чтением путеводителей и учебников или зубрежкой пути к ней. Она начинается не иначе, как с великого устремления к свету, с невыносимой жажды выбраться из тьмы, как это выражено в молитве «от тьмы к свету меня веди (тамасо маа джьотир гамайя)». Сама ваша устремленность к свету притянет его к вам. Ваша любовь будет расти сама по себе, и ее тихая и безостановочная алхимия сделает вас самим золотом. Прахлада был демоном (ракшасой), но према освободила и его; Джатайю был птицей, а Дхрува — всего лишь ребенком, едва начавшим ходить. Пастухи Бриндавана были безграмотными людьми, — и все же благодаря этой алхимии все они воссияли в великолепии любви и познали источник всего бытия.

Когда вы произносите сладчайшее имя Господа, вы пробуждаете всю сладостность, сокрытую в вас. Почувствовав вкус этой радости, вы уже не сможете прожить ни единого мига, не вкушая ее. Она становится для вас столь же необходимой, как воздух для легких. Слушая истории из Пуран, вы можете думать, что достаточно упомянуть имя Господа, даже всуе, в последний момент своей жизни! Но как в этот миг вспомнить и произнести Его имя, если вы не вели эту духовную практику долгие годы? Буря эмоций и чувств, одолевающих человека в его последний момент, не позволит имени Бога всплыть в вашей памяти, если вы безотлагательно не начнете учиться вызывать это имя на поверхность сознания, как только вы пожелаете этого.

Жил как-то торговец, на которого произвел великое впечатление рассказ об Аджамиле[1][1]. Он твердо решил не забыть произнести великое имя перед смертью. Он даже назвал своих сыновей именами известных ему аватаров, зная, что при приближении смерти он будет сзывать их. Когда же наконец настал этот миг, он стал звать сыновей по именам, одного за другим. У него было шесть сыновей, и потому он произнес шесть имен Господа. Мальчики окружили его постель, но, окинув их угасающим взором, он вдруг вспомнил: «Горе мне, все они здесь! Кто же присмотрит за лавкой?» Да, все его мысли всегда были заняты лавкой — как ему было переключить их на Бога в такое короткое время? Последнее слово — всегда за санскарой (последствиями действий), чего бы вы сами ни хотели! Это не так уж легко — умереть с именем Бога на устах. Необходима многолетняя духовная практика, основанная на глубокой вере, и твердый характер без ненависти и вражды, ибо помышление о Господе не обитает в климате алчности и гордыни. Да и как узнаете вы, который момент — в самом деле последний? Яма, бог смерти, не извещает вас о своем прибытии. Он как фотограф, снимающий без предупреждения. Он не говорит вам: «Готовы? Снимаю!» И если вы хотите, чтобы ваш портрет висел на Небесной стене, то он должен быть приятным для глаз: ваша осанка и поза, ваша улыбка должны быть прекрасны, не так ли? Заблаговременно готовьте себя к щелчку — ночью и днем, с Именем, не сходящим с уст, и с сиянием славы, озаряющей разум. Так что, когда бы ни раздался щелчок, снимок получится превосходным.

Важнее всего — взращивать добродетель, боясь согрешить и поступить недостойно. Но как решить, действительно ли мысль и поступок греховны и несправедливы? Сопоставляйте их с Шастрами и прислушивайтесь к голосу внутри вас. Без веры прогресс невозможен — даже в материальном мире. Наука рассматривает проявленный мир (пратьякшу) как неопровержимое доказательство; но насколько можем мы верить в реальность пратьякши? Человека уважают не за одежду или прическу, которые являют собой проявление пратьякши, но за достоинства и хорошие свойства его характера, то есть парокшу, незримое.

Вы страдаете, ибо все ваши привязанности направлены только к материальной природе — пракрити, а вся непривязанность (вайрагья) — к Пуруше, к Богу! Должно быть наоборот! Привязанность к материальному миру должна уменьшаться, а к Богу — расти. Это напоминает мне историю Шанкары Бхатты. Он был великим подвижником, ревностным в джапе и дхьяне — настолько, что от него остались кожа да кости. Он почитал богиню Сарасвати, дарующую высшее знание (видью) — ключ к вратам освобождения. Богиня Лакшми, увидев его плачевное состояние, исполнилась великой жалости. Она обратилась с упреками к Сарасвати за то, что та не оставила своему преданному даже простых радостей жизни. Лакшми проникла в его дырявую хижину, желая излить на него свою благодать. Она предложила ему изобилие и благоденствие, славу и почести. Она осыпала насмешками Сарасвати за то, что та не наградила комфортом и радостью своего преданного слугу. Но Шанкара Бхатта не внял тирадам богини. Он сказал ей вежливо и спокойно: «Нет! Сарасвати благословила меня самым великим богатством — даром, несущим мне освобождение. Я не стремлюсь к твоим благодеяниям. Прошу, оставь меня без промедления!»

Нет ничего более великого и возвышенного, чем Господь, и в Нем — ваше единственное прибежище. Зовите Его любым именем или обращайтесь к Нему как к Безымянному. Это одновременно и форма, и отсутствие всяческих форм: и сакара и ниракара. Океан принимает форму сосуда, содержащего его часть. Когда это случается, то Бесформенное принимает одну из форм; Абсолютное умаляет себя, становясь частным. И все же вам предстоит обнаружить, что вся радость исходит из полноты формы как аспекта Бога, тогда как-то, что превыше всех форм, не несет в себе ни радости, ни печали. Оно вне какой-либо двойственности. Драгоценности дарят радость — не само золото. Вам доступен глубинный опыт Его имени, и вы можете впитать в себя Его форму, приняв их в свое сердце, и жить только ими, переполняясь радостью, исходящей от них. Вот почему Джаядева, Гауранга, Рамакришна и многие другие решили остаться не более чем муравьями, вкушающими сахар, вместо того чтобы стать самим сахаром. Имя подобно семени, посаженному в вашем сердце: когда ливень божественной благодати пробуждает его, семя пускается в рост и становится раскидистым деревом. Все деревья, выросшие из имен, в равной мере тенисты и великолепны. Если вы привержены имени Кришны, то вас ожидает видение Кришны, и Кришна — та форма, к которой вы обращаете свои призывы. Если же вы избрали имя Рамы, то произрастает та форма, что свойственна Раме. Имя Кришны было спрятано глубоко в борозде поля сердца Лиласукхи (величайшего преданного Кришны), и вот — Господь явился ему с павлиньим пером, флейтой и чарующей озорной улыбкой! Он исполнит ваше сокровенное устремление мгновенно — если только оно действительно захватило вас целиком. Но не позволяйте уму вносить диссонанс сомнений и разочарований! Предоставьте все Богу и не беспокойтесь. Волны швыряют неверующего, словно корабль, застигнутый бурей, без якоря и руля. Бхакты невозмутимо относятся к взлетам и падениям этой жизни, их ум всегда остается спокойным.

Вы говорите, что жизнь преданных полна трудностей и печалей, а человек, не склоняющийся перед Высшей силой, живет беззаботно и в полном довольстве. Но это вовсе не так. Бхакта плывет по морю спокойно, его ведет его внутренний мир — источник радости, который питает его и дает ему цельность.

Байраги Шастри сказал, что сегодня — день, счастливый для вас, ибо это День Моего рождения. Но Я скажу вам: у Меня много дней рождения, подобных этому дню! День, счастливый для вас, — это день, когда ваш ум очищен, а вовсе не тот, когда Я принял эту форму. Я не стар и не молод, вечно новый и вечно древний. Я всегда прихожу ради возрождения дхармы, чтобы поддержать всех праведных и дать им благоприятные условия для развития. Те, кто сомневается, могут спросить: «Неужели Параматман способен принять человеческую форму?» Действительно, человек достигает блаженства (ананды) не иначе, как в человеческой форме; мы способны получать наставления, вдохновляться и достигать озарения лишь посредством человеческого языка — в общении между людьми.

Я никогда не принуждал вас придерживаться какой-либо определенной формы и имени Господа для поклонения. У Бога миллионы имен и миллионы форм; Ему угодно, чтобы вера и приверженность возрастали в вас при воспевании любого из этих имен и при созерцании форм. Вот почему у нас есть «гирлянда» из 1008 имен для поклонения. Бхакта может приблизиться к Господу, повторяя любое из этих имен, — как бы невнимателен и рассеян он ни был при воспевании всех остальных! Подобно тому, как холодный воздух делает воду льдом, так и страстное томление сердца бхакты заставляет то, что не имеет формы (ниракару), отвердевать и воплощаться в формы и свойства, какие ему желанны. «Что вы чувствуете, то и формируете (йад бхаваре тад бхавати)». Сам Господь склоняется перед вашей волей и берет на себя вашу ношу в том случае, если вы доверяете Ему ее.

Итак, действуя, чувствуя и говоря таким образом, вы достигаете всех трех видов счастья: счастья здесь, счастья потом и счастья навеки (ихасукхьям, парасукхьям и кайвальясукхьям"). Я благословляю вас на все возрастающий успех в этой борьбе.

[1][1] Аджамила — персонаж Бхагаватапураны, брахман, вставший на дурной путь, но достигший спасения, так как перед смертью повторял имя «Нараяна» — так звали его младшего любимого сына.